Organization

Conductor

Zaurbek Gugkaev

Valery Gergiev

Stage director

Alexei Stepanuyk

Set designer

Alexander Orlov

Costume designer

Irina Cherednikova

Responsible accompanist

Larisa Gergieva

Chorus master

Konstantin Rylov

Choreographer

Ilya Ustiantsev

Lighting designer

Alexander Sivaev

Singer

Baritone

Gregory Chernetsov

Eugene Onegin

Soprano

Gelena Gaskarova

Tatiana

Tenor

Sergei Skorokhodov

Lensky

Contralto

Yekaterina Sergeyeva

Olga

Bass

Askar Abdrazakov

Prince Gremin

National Centre for the Performing Arts

Mariinsky Theatre

Others

The Mariinsky Chorus

Orchestra

Orchester des Mariinski-Theaters

ruština

Yevgeny Onegin -  (Eugene Onegin)

Saint Petersburg

Russia

Mariinsky-2

Yevgeny Onegin Tchaikovsky,P

Public

Private

angličtina

Approved

"What else can I say?"Tatyanin is a question inevitably asked by every director who stages Eugene Onegin, the most popular Russian opera. This task turns out to be especially difficult at the Mariinsky Theatre, on the historical stage of which the reference Onegin, the classic Temirkanov performance of 1982, is kept. Alexei Stepanyuk staged Tchaikovsky's "lyrical scenes" as a drama of feelings and a drama of growing up. His production is authentic only because it is designed for a young performing staff - as the composer wanted, who for a long time resisted the transfer of his composition to the big stage. Sisters Larina, Onegin, Lensky - in Stepanyuk's performance they are very young people, and, as you know, maximalism is inherent in youth. Love, rejection, jealousy, anger, resentment: experienced for the first time, these feelings shake the souls of the heroes and lead to disastrous consequences. And even if on stage the 19th century, with its code of honor and social norms, the experiences of the characters are quite understandable to the modern audience, including - and especially - young people. “I would like young people to recognize themselves in my performance,” the director admitted. So it is, everyone is recognizable: a shy, “bookish” girl (Tatiana), a cheerful, ruddy frisky laugher (Olga), a vulnerable “creative nature” (Vladimir), an arrogant and selfish dandy (Eugene). All of them are left face to face with strong feelings: the older generation, alas, is not only unable to help (the nanny), but also pushes the youth into the abyss (the old duelist Zaretsky). The critical point of growing up is the death of Lensky; the young poet has time to look at the distant “golden days of spring” and forever remains eighteen years old. The drama of Tatyana and Evgeny is the story of “out of sync” growing up,

Tchaikovsky treats the experiences of the characters with complete seriousness. There is no Pushkin's irony here, there is no analyst-narrator, and the distance between the author and the characters is reduced to zero. With the exception of a few genre scenes - ballroom and peasant scenes - the entire score is devoted to human psychology. Getting used to the images of opera characters, the empathic composer conveys their inner world in the finest gradations - and a premonition of love in painful dreams, and tempting dreams, and “magic poison of desires”, and a piercing heartache: “Oh my God, how insulting and how painful” . Performed by young artists, this music sounds with captivating sincerity. The psychological picture of each role is thought out to the smallest detail, to the slightest intonation and gesture; viewers may be strongly advised to bring binoculars with them so as not to miss the details of the director's and acting work. It is worth examining through binoculars the details of the magnificent scenography (stage designer - Alexander Orlov, costume designer - Irina Cherednikova) - both laconic and bright, commenting and summarizing. The St. George cross on Gremin's chest will tell you: Tatyana's husband is by no means an old man, but a hero of the war of 1812. The whip, with which Onegin first appeared to friendly neighbors, anticipates his educational conversation with Tatyana. The mill wheel in the duel scene is not part of a romantic rural landscape, but a symbol of the inexorable wheel of fate in which two friends fell. As if millstones will grind to dust the life of yesterday's child, unable to get out of the cruel adult game of elimination. But the most spectacular and memorable visual late-image of the performance is apples, which have become the hallmark of the performance. In addition to appetite

According to Yuri Lotman's calculations, Onegin met Princess Gremina in St. Petersburg in 1822. The Mariinsky production dates even more precisely: ice drifts on the Neva outside the ballroom windows. This means that “that same” ball is about to turn two hundred years old; let this peculiar anniversary become an occasion to visit Eugene Onegin once again (or for the first time), an opera that has a rare gift to conquer “all ages”. Christina Batyushina

English

«Что я могу еще сказать?» Татьянин вопрос неизбежно задает себе каждый режиссер, ставящий «Евгения Онегина» – самую популярную русскую оперу. Особенно сложной эта задача оказывается в Мариинском театре, на исторической сцене которого хранится эталонный «Онегин» – классический темиркановский спектакль 1982 года. Алексей Степанюк поставил «лирические сцены» Чайковского как драму чувств и драму взросления. Его постановка аутентична уже потому, что рассчитана на молодой исполнительский состав – как того и хотел композитор, долго сопротивлявшийся передаче своего сочинения на большую сцену. Сестры Ларины, Онегин, Ленский – в спектакле Степанюка это очень молодые люди, а молодости, как известно, присущ максимализм. Любовь, отвержение, ревность, гнев, обида: переживаемые впервые, эти чувства сотрясают души героев и приводят к катастрофическим последствиям. И пусть на сцене XIX век с его кодексом чести и социальными нормами – переживания героев вполне понятны современному зрителю, в том числе – и особенно – молодежи. «Я бы хотел, чтобы в моем спектакле молодые люди узнавали себя», – признался режиссер. Так и есть, все узнаваемы: застенчивая, «книжная» девушка (Татьяна), жизнерадостная, румяная резвушка-хохотушка (Ольга), ранимая «творческая натура» (Владимир), высокомерный и эгоистичный щеголь (Евгений). Все они остаются один на один с сильнейшими чувствами: старшее поколение, увы, не только не в силах помочь (няня), но и толкает молодежь в пропасть (старый дуэлист Зарецкий). Критическая точка взросления – смерть Ленского; юный поэт успевает проводить взглядом удалившиеся «весны златые дни» и навсегда остается восемнадцатилетним. Драма Татьяны и Евгения – это история «несинхронного» взросления, когда один «дорастает» до чувств другого, но, увы, поздно.

Чайковский относится к переживаниям действующих лиц с полной серьезностью. Здесь нет пушкинской иронии, нет аналитика-рассказчика, а дистанция между автором и героями сокращена до нуля. За исключением нескольких жанровых сцен – бальных и крестьянских, – вся партитура посвящена человеческой психологии. Вживаясь в образы оперных персонажей, композитор-эмпат передает их внутренний мир в тончайших градациях – и предчувствие любви в томительных сновидениях, и заманчивые мечты, и «волшебный яд желаний», и пронзительную сердечную боль: «О боже, как обидно и как больно». В исполнении молодых артистов эта музыка звучит с покоряющей искренностью. Психологический рисунок каждой роли продуман до мелочей, до малейшей интонации и жеста; зрителям можно настоятельно посоветовать взять с собой бинокль, чтобы не упустить детали режиссерской и актерской работы. В бинокль стоит разглядывать и детали великолепной сценографии (художник-постановщик – Александр Орлов, художник по костюмам – Ирина Чередникова) – одновременно лаконичной и яркой, комментирующей и обобщающей. Георгиевский крест на груди Гремина подскажет: Татьянин муж отнюдь не старик, а герой войны 1812 года. Хлыст, с которым Онегин впервые явился к дружелюбным соседям, предвосхищает его воспитательную беседу с Татьяной. Мельничное колесо в сцене дуэли – не часть романтического сельского пейзажа, а символ неумолимого колеса судьбы, в которое угодили два друга. Словно мельничными жерновами будет растерта в прах жизнь вчерашнего ребенка, не сумевшего выпутаться из жестокой взрослой игры на выбывание. Но самый эффектный и запоминающийся визуальный лейт-образ спектакля – яблоки, ставшие визитной карточкой постановки. Помимо аппетита, яблоки вызывают у зрителя множество ассоциаций: это и ранняя осень в деревне, и райский сад, и молодильное яблоко, и запретный плод, и яблоко раздора.

По расчетам Юрия Лотмана, Онегин встретил княгиню Гремину в Петербурге в 1822 году. Мариинская постановка датирует еще точнее: на Неве за окнами бального зала идет ледоход. Значит, «тому самому» балу вот-вот исполнится двести лет; пусть этот своеобразный юбилей станет поводом еще раз (или впервые) посетить «Евгения Онегина» – оперу, обладающую редким даром покорять «все возрасты». Христина Батюшина

русский

Eugene Onegin by Tchaikovsky, P. I., Od (2022/2022), Režie Alexei Stepanuyk,, Dirigent Zaurbek Gugkaev, Valery Gergiev, Mariinsky-2, Saint Petersburg, Russia

Výkonnostní kredity (Obsazení a štáb )

Obsazení

Osádka

Soubor

Koproducent

Program, Informace a Synopsis

Fotografie

Další čtení

Termíny a místa představení

Divadla/scény